Каору лежал в кровати и пытался решить дилемму, стоит ли ему досмотреть уже не десятый, а сто десятый сон, или же всё-таки встать: день рождения всё-таки, да и Хикару уже развёл бурную деятельность. Пока Каору вёл неравный бой со своей ленью и не подавал признаков бодрствования брат, сидел за столом и что-то делал. Рентгеновским зрением младший Хитачиин не обладал, так что понять, что, не смог.
Однако за столом брат оставался недолго, вскоре он встал и подошёл к кровати, чтобы разбудить засоню. Он уже протянул руку к брату, но тут же шарахнулся, увидев что-то жуткое на подушке. Видимо, это что-то было настолько страшно и ужасно, что Хикару куда-то стремглав понесся от этого кошмара, но потерпел фиаско в этом нелёгком деле и растянулся на полу. Эмоций он сдерживать не стал, как, собственно, и обычно, и выразил в одной ёмкой фразе всё, что он думает по поводу этой радужной ситуации:
- Да твою мать!
От таких бурных приключений брата проснулся и Каору, по-прежнему недоумевая, что тут всё же произошло и почему он видит только высунувшуюся взъерошенную голову Хикару на другом конце кровати.
- С днём рождения, Каору! – это было самое оригинальное поздравление за все их семнадцать лет.
Наконец Као догадался посмотреть на подушку и увидел там эффектное пятно, судя по всему, от чернил.
«Так вот из-за чего он так чертыхнулся», - подумал рыжик, заливисто смеясь над своим братом-растяпой. Каору тут же переместился в изножье кровати, приблизил своё лицо к лицу близняша, несколько секунд неотрывно смотрел в его глаза, а потом внезапно щёлкнул по носу и сказал:
- С днём рождения, Хикару! А теперь марш в ванную смывать это безобразие, а то туда пойду я и не пущу тебя ещё очень долго.
Вообще Као очень хотелось обнять брата, но он не мог этого сделать. Можно было, конечно, применить свои недюжинные актёрские способности, прикинуться сонным дурачком и таки обнять, старательно делая вид, что спросонья он не он и, что делает, не осознаёт. Однако это было бы нечестно по отношению к Хикару.
За четыре месяца, которые прошли с того злосчастного дня, их отношения очень изменились, хоть они и не разбежались по комнатам в разных частях дома и не устроили забастовку милорду по поводу того, что не быть больше прекрасной «братской любви». Если бы они это сделали, то Тамаки, наверняка, забился бы в тёмный угол, а Кёя устроил бы жесточайшее убийство из-за убытков. На публике они были всё теми же дьяволятами Хитачиин, которых знали их друзья и чуть ли не боготворили поклонницы их маленьких спектаклей.
Но на самом деле, в их общении появилось какое-то напряжение. В обычной жизни они старались реже касаться друг друга, появились какие-то границы, которые нельзя было переходить. И если раньше у них, можно сказать, были одни мысли на двоих, то теперь они этим уже не могут похвастаться.
Каору дико, просто зверски скучал по старым, добрым временам, а эти самые границы доводили его до белого каления, но он не нарушал их, чтобы не сделать брату больно. Что бы там ни было, он по-прежнему любил своего братца.
Возможно, это очень жестоко, но Као решил подарить брату воспоминания в этот день рождения. Может быть, он после этого будет рвать волосы на голове, увидев реакцию брата, но пока он всё же не передумал дарить то, что он запрятал в недрах их комнаты.

Сегодняшнее утро стараниями Хикару превратилось в одну сплошную неразбериху. Он явно сегодня встал не с той ноги, а, возможно, и ещё десяток дурных примет дали о себе знать этим фееричным утром. Мало ли, может, в доме материализовался какой-нибудь чёрный кот, или прислуга разгуливает по особняку с пустыми вёдрами. Как бы там ни было, но брату с утра, выражаясь цензурно, совершенно не везло.
До ванны добежать тоже была не судьба. Тамаки же знает, когда звонить своим верноподданным. Не королевское это дело – на часы смотреть, так что милорд не особо заботился о здоровом сне своих хостов, звонил ни свет ни заря и ещё удивлялся, почему это люди не прыгают от восторга, услышав его прекрасный голос. Хотя сейчас дело было отнюдь не во сне. Какой бы страстной любовью Хикару не пылал к Суо, намного более страстно он сейчас желал отмыть уже подсыхающие чернила, а не слушать громкие и нескончаемые пожелания семпая.
Каору смотрел на весь этот каламбур, звонко смеясь уже второй раз за последние десять минут. Он махал брату руками в сторону ванной, мол «Иди уже, я сам поговорю», и уже чуть ли не с помощью азбуки Морзе это телеграфировал, не переставая при этом всём смеяться.
Наконец брат умчался в заветную комнату, оставляя Каору важную миссию переговоров с милордом. Собственно, Као прекрасно слышал, что Тамаки говорил Хикару, но он решил для пущей верности повторить свою тираду по поводу неземной любви, прекрасного дня, когда они стали старше ещё на один год и т.д., и т.п.
- Спасибо, Милорд, вы не представляете, насколько мы польщены вашим внимание к нашим скромным персонам, - тут же подхватил игру Хикару младшенький, показывая насколько сильно он горел желанием услышать Тамаки, которого не слышал меньше суток. Конечно, тот что-то спросил о намечавшемся празднике. – Да, мы вас всех будем ждать, вас и подарков. До вечера!
Первая минута тишины за всё безумное утро. Кому-то, может, кажется, что у Хитачиинов, этих местных лампочек Ильича, всегда энергия бьёт через край, но это не так. С утра они так же, как и подавляющее большинство людей, не отличаются особо разговорчивостью, и всё, что им нужно для счастья, - это тёплая кроватка. И уж точно их обычное среднестатистическое утро не начинается с фразы: «Да твою мать!». Только после душа они перестают спать на ходу и окончательно приходят в себя. Пока Хикару вёл неравный бой с чернильным пятном и принимал душ, Каору в ожидании, когда освободится ванная, решил посмотреть, что же писал его брат в такую рань.
Као был уверен, что братец подписывал ему открытку в их любимом стиле позитивного бреда или доделывал какие-то уроки, на которые они утром обычно радостно забивали, если не успевали сделать с вечера. Однако то, что он прочитал в тетради, точно не было домашним заданием по элекстростатике. На столе лежала тетрадь – что-то вроде дневника, который, как оказалось, вёл близнец. Каору прочитал лишь сегодняшнюю запись, но и этого ему хватило. Эта тетрадь явно не предназначалась для чьего-то прочтения, да о ней даже знать никто не должен был, не то что знакомиться с содержанием.
Вот она – ещё одна граница, появившаяся между ними, отделявшая и отдалявшая их друг от друга. У Хикару появилось что-то, о чём он не сказал брату. Раньше о таком и речи быть не могло. Они знали друг о друге каждую мелочь, а теперь появились секреты.
Наконец Хикару вышел из ванной. Единственная мысль, которая билась в голове у Каору, звучала так: «Лишь бы он не понял, что я читал это».
Отойти от стола Каору хватило ума, так что оставалось только улыбнуться во все свои 32 и надеяться, что брат не заметит фальши в этой улыбке. Очень кстати он решил переговорить со слугами о чём-то, что представляло собой, судя по всему, дело международной важности (а ввиду предыдущей фразу Хикару, понять, что за секретные данные он собрался сообщить, было не такой уж сложной миссией), если при этом разговоре Каору категорически нельзя было присутствовать и его мягко сплавили в душ. Као не нужно было просить дважды в данной ситуации.
- Я так понимаю, что отвечать мне уже не нужно, - произнёс Каору и скрылся в ванной. Не забыв сразу взять с собой одежду. С недавних пор он делал так каждый раз…

Само собой, когда Каору залетел в ванную, прихватив с собой одежду, он не мог моментально выбрать праздничный комплект и продумать сочетаемость всех вещей. Так что взял он с собой то, в чём обычно ходит дома. Если бы он рискнул сразу выудить из гардероба что-нибудь подходящее сегодняшнему праздничному случаю, то, одев выуженное, он бы точно на себя без слёз посмотреть не смог. Так что тщательным обдумыванием образа он занялся в ванной.
Водные процедуры не затянулись надолго. Као даже успел услышать, как Хикару, видимо, решив ту же самую дилемму, куда-то ушёл, не дождавшись окончания намывания брата. На самом деле, это было даже на руку рыжему интригану, потому как ему тоже нужно было кое-куда отлучиться, не ставя об этом в известность Хикару.
Поэтому, решив не затягивать со своей сверхсекретной миссией, Каору вышел из ванной, быстро облачился в простые серые брюки, не менее простую белую рубашку, у которой он закатал рукава и расстегнул пару верхних пуговиц, и чёрный жилет. Казалось бы, ничего особенного, но общая стоимость этих незамысловатых вещей на деле больше походила на телефонный номер.
Пока Каору шёл по дому, каждый, кого он встречал из прислуги, рассыпался в пожеланиях здоровья, счастья в личной жизни и вообще всех возможных благ. Именинник всем вежливо улыбался, кивал и чувствовал себя этаким Тамаки версия 2.0, который всех и каждого вне зависимости от пола, возраста и желаний этого самого каждого одаривал свой ослепительной улыбкой. На самом же деле, он всё ещё не мог выкинуть из головы ту злосчастную тетрадь и его собственное злосчастное любопытство, поэтому настроения у него было, хоть и не ниже плинтуса, но и не такое, какое полагается человеку, которому сегодня должно стукнуть семнадцать лет.
Наконец, когда у Каору уже челюсть начало сводить от перманентной улыбки на лице, он нашёл женщину, которую искал, Мацуду-сан. Правда, назвать её женщиной значит сделать ей очень приятный комплимент, потому как она уже давно достигла того возраста, когда тебе начинают уступать место в общественном транспорте даже люди, не обременённые воспитанностью. Однако мы этим качеством очень даже обременены, не так ли? Поэтому будем называть Мацуду-сан так, как назвали.
Она работает в доме Хитачиинов очень давно и помнит обоих сорванцов ещё совсем малышами. Нередко именно ей приходилось иметь дело с неугомонными карапузами. И естественно, ей близнецы доверяют и относятся не так, как большей части прислуги. К ней пришёл Каору за помощью и на этот раз.
- Мацуда-сан, доброе утро! – поприветствовал женщину Као, тепло ей улыбаясь. – Вы мне не поможете с подарком для Хикару?
В итоге, младший рыжик благополучно передал секретную информацию: место дислокации объекта, алгоритм необходимых действий. Конечно, сама бы Мацуда-сан не справилась с таким поручением, но она найдёт, кого привлечь к выполнению этой миссии, так что Као со спокойной душой отправился на поиски своего блудного родственника, уже предвкушая, какой эффект на него произведёт результат то, на что Као потратил не один час своего драгоценного времени. А уж сколько уловок и отвлекающих манёвров он придумал, чтобы выкроить время, когда он будет один и сможет заняться сооружением этой бандуры. Но всё это не сейчас, а намного позднее…
Следуя простой логике, Каору подумал, что, возможно, брат снова отправился в их комнату, поэтому пошёл туда же. Однако брат обнаружился раньше, у лестницы. И, хотя Каору не видел выражения лица своего ненаглядного близняша, стоящего спиной, по голосу он слышал, что тот из-за чего-то взволнован и как будто даже слегка напуган:
- Каору, ты... ты скоро спустишься? Пора завтракать.
- В настоящий момент, - неожиданно обнимая брата со спины, весело произнёс Каору и уткнулся подбородком в плечо Хикару. – Пойдём на наш праздничный завтрак.
Као решил не допытываться, что же так обеспокоило брата, и надеялся, что своим хорошим настроением, которое значительно улучшилось после того, как он всё решил по поводу подарка, заразит и брата.